В воскресенье, 28 мая 2017 года в Христорождественском храме с. Беседы состоялась последняя в этом году встреча семинара «Словесник». Роман И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» не считается «программным» текстом, в отличие, например, от цикла рассказов «Темные аллеи». Однако идея романа («бессюжетного», казалось бы) необычайно интересна: как в человеке пробивается и складывается необходимость «записывать мир».

Поэтическое дарование Алексея Арсеньева требует выхода, мучает его, и во всем окружающем он ищет и видит следы прекрасного. Герой, ищущий прекрасное, наблюдающий за собой как за частью окружающего мира – это своего рода архетипическая точка роста для бунинских текстов (вспомним, например, рассказ «Неизвестный друг»), из которой в дальнейшем разворачивается «бессюжетный» ход событий.

Идея необходимости письма, описания, выговаривания (вспомним Бенвениста: «эстетика – наука о выражении» или выписывание, процарапывание со скрипом мира, о котором пишет Деррида) себя и своей жизни - вот что является идейным центром романа. Поэтому композицию текста можно назвать концентрической, хотя, как всякий биографический текст, он выстроен линейно, фабула не прерывается, плавно завершаясь в пятой части романа смертью Лики и воспоминанием Арсеньева о подаренной ею сафьянной тетради, в которой он и должен писать, следуя своему призванию и предназначению. И эта тетрадь (памятуя о сложных взаимоотношениях героев, их непонимании, тяготении друг к другу, наконец разрыве) символизирует свободу, к которой стремится Арсеньев, и непрестанный поиск «начала и конца» себя, своего существования. Эта же тетрадь и процесс письма как отстранения себя от своей жизни упоминается и в середине четвертой главы.

Однако вся эта необходимая для понимания героя символика, как правило, не замечается, потому что на первый план выходит бунинский стиль (словами М.Цветаевой, «сплошное чарованье»:), настолько чистый и точный, что расстояния между читателем и миром автора совершенно не ощущается.

Нобелевская премия была получена И.А. Буниным с формулировкой «за строгое мастерство» - и строгость мастерства в том, что можно и не заметить ступени лет и мнений и споткнуться, задев старый стул из обветшавшего отцовского кабинета, услышать хруст соленого арбуза из бунинского детства, и внезапно, под действием неизвестного порыва, купить билет до Путивля на поезд, который увезет в конец XIX столетия – в наш современный мир, где нет компьютеров и телефонов, а фотографические аппараты изображают мир как он есть – до боли прекрасный, ослепительно чистый и непременно обещающий прекрасное.